"Здравствуйте, уважаемый Владимир Васильевич! Из Вашего письма, присланного на "5 канал" я узнал, что Вы сын майора Сиротенко. Я закончил в 2000 г. Днепропетровский государственный университет. На 3 курсе историю средних веков у нас преподавал Ваш отец и был одним из наших любимых преподавателей. Он был одним из немногих, чьи лекции собирали полную аудиторию. И почти всегда, мы просили его рассказать о своей жизни, полной удивительных событий. Лично хочу выразить Вам благодарность за поддержку". С уважением - редактор программы "V.I.P.-жінка" Алексей Удовицкий. Мне трудно писать об отце. Я с ним почти не жил. Даже с роддома нас забирала бабушка, - отец в это время служил далеко от дома. И в годы военного лихолетья, когда полицаи из Волынского сичевого куреня расстреляли мою юную маму, мать и отца мне заменяла бабушка - Евгения Львовна Вербицкая-Кулешова. Сразу после освобождения Чернигова мы, со вторым дедом Николаем Савенко, сбежали в далёкое Гущинское лесничество на Винничине. Только в 1948 , после гибели деда, отец забрал меня к себе в Чернигов. Но прожил я с ним только 3 года. В 1951 арестовали моего дядю Евгения Вербицкого, написавшего роман о трёх харьковских окружениях. Отец от украинского МГБ удрал в Россию, я же сбежал от него к бабушке. Она, а не отец воспитала меня, вывела в Люди. Вновь с отцом я встретился уже в 1992. Бывал у него в Днепропетровске, когда его ещё не выбросили на пенсию. Гостил у него и когда его сделали нищим украинским пенсионером. Последний раз я был у отца, уже почётного гражданина Армавира, в 2001 - возил своего младшего сына. Вот о воспоминаниях отца, записанных моим сыном Андреем, и поведаю Вам. Родился Василий Сиротенко 9.11.1915 в селе Стрижевка под Любаром на Житомирщине. Отец его добровольцем пошёл в армию, имел георгиевский крест за отвагу. За эту награду семье ежемесячно выплачивали по 3 рубля серебром. Как и все, вернулся домой в 1917. Службой у белых, красных и зелёных - Бог миловал. Когда Васе исполнилось 7 лет, пошел в Стрижевскую начальную школу, которую содержал бывший помещик Фарович. Отец Василия дополнительно оплатил обучение идишу и ивриту, чтобы его, украинца, не обманывали торговцы-евреи, монополизировавшие местные базары. Самого его крестьяне, как грамотного, выбрали в сельсовет. После окончания начальной школы отец послал Васю в Любарскую семилетку, заставил вступить в комсомол. Тут как раз началась кампания за ликвидацию безграмотности и Вася, по комсомольской путёвке, стал обучать грамоте односельчан. Я сам видел истлевшую справку, в которой говорилось, что за период с 1.09.29 по 30.06.31 он ликвидировал неграмотность у 20 крестьян. За уроки в те времена ему ничего не платили, зато выписали лампу "Летучая мышь" и обеспечивали керосином. За те курсы ликбеза он по комсомольской путёвке попал на месячные учительские курсы в Бердичевское педучилище. Там учился 12 часов на день. По окончании курсов подписали на полные собрания сочинений Ленина и Маркса с Энгельсом, присвоили звание народного учителя и послали преподавать в соседнее село Пышки. Зарплаты в то время ему не платили. Выдавали аванс по 30 рублей, на которые отец покупал сала и требухи. Отец коптил сало, мать пекла пироги с фасолью и требухой и на каждые выходные Вася 27 км. топал в Стрижевку за продовольствием. Жилья ему не предоставили, поочерёдно ночевал у учеников. Весною его вызвали в сельсовет и сказали, что каждый учитель должен принести в семенной фонд колхоза пуд пшеницы. Потащился Вася с этим к отцу в Стрижевку. Тот на последние деньги купил тот пуд семенной пшеницы. Когда же кончился учебный год, Васе зарплаты так и не заплатили. Кроме тех авансов так ничего и не получил. Обиженный, бросил школу, и поехал поступать в Киевский университет. Экзаменационную комиссию возглавлял сам Николай Зеров. Хотя Вася и сдал литературу и язык на отлично, но о политэкономии и экономической географии понятия не имел, и завалил эти экзамены. Зеров посоветовал подать документы на рабфак, после которого он сможет поступить в университет. Оставив у него заявление на рабфак, Вася вернулся домой. Неподалеку от Стрижевки в селе Шанцах реорганизовали в восьмилетку семилетнюю школу. Вася договорился с директором, что будет преподавать в 6-м и одновременно учиться в 8-м классе. Увы, проработал так только 3 месяца. Районо приказало вернуться в Пышки. Зарплату там опять отказались платить, даже ночевать у учеников запретили. Отказался Вася работать на таких условиях, устроился в школу возле Стрижевки. Опять через месяц районо его уволило. Устроился начальником районного архива. Но через месяц райком комсомола уволил, как дезертира трудового фронта. И тут, как Божье избавленье, пришёл вызов на учёбу в рабфак, который располагался тогда в Шполе. Поехал на учёбу. Добирался поездом с пересадками, больше суток. В дороге обокрали, остался, в чём был. К счастью, все 8 соучеников были такими же нищими бедолагами. Это был 1932 год. Год беспощадной войны партии с крестьянами - единоличниками. Крестьяне почти ничего не сеяли. Всё равно ведь активисты - комбедовцы забирали урожай до зёрнышка. В тот год Вася, впервые увидел трупы на улицах… Самого его голод не коснулся. Студенты-рабфаковцы подрабатывали на прополке и уборке свеклы. За день работы кормили обедом "от пуза" и давали двухкилограммовую буханку хлеба на восьмерых, а ещё разрешали уносить в карманах по 2 корня свеклы, которые потом запекали и ели, как лакомство... Устроился Вася и собкором в районную газету. Напечатал несколько статей о жизни колхозников. Увы, тогда, как и нынче, гонорар районки собкорам не платили. Наконец Васе подфартило. Тогда колхозникам зарплаты не давали, но, в зависимости от выработанных трудодней, выписывали аванс мукой, зерном и сахаром. Всё это надо было разносить по ведомостям, а грамотных людей в колхозах почти не было. Вот Васе и предложили за каждую такую разноску 1,5 трудодня. Так за лето он заработал целых 150 трудодней. Когда после окончания рабфака он привёз отцу целую подводу пшеницы, радость и гордость в семье были беспримерными! Отец пробил ему хлебное и почётное место секретаря сельсовета, но Вася предпочёл поступать в университет. Николая Зерова уже скосили первые репрессии. Ректором университета был Левин. Вася не боялся экзаменов, но его завалили на физике и химии. Из 20 рабфаковцев завалили 18! Разозлённый Вася собрал у однокурсников-рабфаковцев свидетельства с отличными оценками рабфака и пробился к ректору, которому заявил: "Знаете, профессор, мы учились на рабфаке у Ваших доцентов, экзамены сдавали Вашим профессорам, которые оценили наши знания на отлично. Значит, если теперь у нас вышла недоработка, то это и Ваша недоработка и исправлять её нужно нам вместе". Левин смутился перспективой общей ответственности и спросил для очистки совести: "Скажите, а кроме учебников Вы что-либо читали?" Вася ответил: "24 тома Ленина и 4 тома Маркса". На удивлённый вопрос Левина, где он их достал и когда успел прочесть, ответил, что подписали на учительских курсах, а прочёл вечерами во время учительствования и учёбы на рабфаке. Левин задал ему несколько вопросов по Ленину и Марксу. Один из ответов по Ленину ему показался неверным. Тогда Вася сказал, что это написано в 9 томе Ленина на 122 странице. Левин достал с полки этот том и с удивлением прочёл сказанное Васей на 122 странице. Ректор вызвал председателя приёмной комиссии и приказал зачислить всех рабфаковцев на исторический факультет, где был тогда недобор. Так Вася стал студентом… С первых же дней Вася стал оппонентом знаменитого историка - "революциониста" Константина Штепы, который утверждал, что восстания рабов в древнем Риме до тех пор терпели поражения, пока им на помощь не пришли варвары-германцы и не помогли одержать победу. Вася пережил "Волынянку", когда в 22 году, протестуя против закрытия церквей, крестьяне двинулись вначале на Стрижевку, затем, разогнав милицию, устроили многотысячную демонстрацию в Любаре. Там тоже все выступающие говорили о том, что Польша обещала помощь. Только вместо поляков прикатили чекистские тачанки и разогнали всех пулемётами. Польша и не думала помогать, как и не думали помогать рабам варвары-германцы… Из-за того конфликта со Штепой Вася стал внимательно читать учебники и сравнивать их с первоисточниками. Ему, с детства знавшему иврит, легко давался немецкий. Зная немецкий, обнаружил, что цитаты из Маркса правильно переводятся совсем не так, как они выписаны в учебниках. В 1936 г. вышел в свет новый учебник Штепы по средневековью. Его стали в обязательном порядке обсуждать со студентами. Вася заявил, что Штепино утверждение о получении свободы крестьянами после крушения Римской империи неверно, а сам Штепин учебник слово в слово списан со старого немецкого учебника, причём списан с ошибками. В отместку Штепа устроил показательный экзамен. Только экзамен он не имел права принимать один, а его коллега профессор Бриджевич поставил Васе "отлично" за то, что Вася ссылался на первоисточники, о которых Штепа даже не слышал, но читал Бриджевич. О результатах экзамена Штепа и Бриджевич объективно доложили на расширенном заседании кафедры. В результате второкурснику Василию Сиротенко предложили читать лекции по истории заочникам из Чернигова. Когда же он в 1939 с отличием окончил университет, его распределили старшим преподавателем Черниговского пединститута. Во время отпуска Вася махнул в Москву и поступил в заочную аспирантуру университета философии литературы и истории. Профессор Косминский предложил ему тему "Падение Римской империи". Увы, наукой Васе так и не пришлось заняться. Вспыхнула финская война. Вася был в Чернигове пришлым, не завёл связей. Поэтому 15.12.1939 его вызвали в военкомат и вынудили написать добровольное заявление о вступлении в ряды РККА. Ему вручили кубики и назначили в оперативный отдел полка 84 дивизии, приказав явиться в часть, располагавшуюся тогда в Котах (пригород Чернигова). И в те времена в армии был бардак, ещё почище, чем ныне. По истечении месяца службы, оказалось, что Вася должен служить совсем в другой части. Ему приказали сдать обмундирование и отправиться в нужную часть. Вася обратился к комполка и спросил, как отразиться на авторитете РККА вид офицера, гордо голышом марширующего по городу? Полковник расхохотался и разрешил оставить форму. На новом месте тут же списали обмундирование, которое он и проносил-то всего один месяц, и выдали новое. Назначили Васю командиром взвода, в котором из 30 человек русский знали только 2, включая Васю. Были там, набранные из глухих посёлков мусульмане - киргизы, татары, узбеки, азербайджанцы, туркмены. Коран запрещал им есть свинину, а всё мясное в солдатской кухне было из свинины. Промучился с ними Вася несколько месяцев, а затем написал самому Военкому Щаденко о том, что такая комплектация и подготовка армии чревата поражением, поэтому он, как добровольно пришедший в РККА хочет также добровольно из неё уйти. Прикатила авторитетнейшая комиссия. Всё написанное Васей подтвердилось. Начальство получило страшнейшие нахлобучки и перемещения. Васе же лично Щаденко поставил задание - за год превратить взвод в лучший по дивизии. Дали ему в помощь двух грамотных азиатов. Они таки научили земляков шагистике и русскому языку. Вася же опять стал заниматься преподаванием. Дело в том, что в распоряжении Министерства просвещения так и не нашлось свободного специалиста по истории. Ректор института, узнав, что Вася служит в Чернигове, через обком партии обратился к командованию за разрешением Васе читать помимо службы лекции в пединституте. На расширенном бюро обкома, в присутствии армейского руководства и руководства областного ГПУ (НКВД) постановили: разрешить лейтенанту Сиротенко читать лекции по истории в пединституте, однако при этом его обязали читать лекции и сотрудникам Яновского концлагеря, построенного с привлечением германских специалистом, в котором стажировались офицеры СС (Кстати, лагерь рассчитан был на 80,000 человек, а всё население Чернигова тогда было 57,000). Так Вася вновь стал читать лекции в пединституте. Его часть перевели в лесной лагерь в 26 км. от Чернигова, поэтому Васе, единственному лейтенанту, выделили персональную легковушку, которая возила его на лекции. Тогда же он женился. В начале 1941 его назначили комендантом штаба дивизии, дали в подчинение комендантскую роту. Все говорили о возможной войне с Германией. Вася проштудировал аж 30 учебников немецкого языка и уже разговаривал с немцами Яновского концлагеря, как немец… 20 июня 41 он получил приказ собрать возле штаба в 8 утра всех офицеров дивизии. Перед строем выступил комиссар дивизии и зачитал письмо Берии Сталину о том, что война с Германией невозможна и слухи о ней распространяются провокаторами. Затем, вперёд вывели связанного адъютанта комдива и заявили, что тот сбежал из курорта в Крыму, явился домой и заявил жене, что 22 июня начнётся война с Германией. Та побежала по знакомым и вечером 20 июня город охватила такая паника, что комдив лично вынужден был гасить бунт. За паникёрство и провокационные разговоры адъютанту был вынесен смертный приговор. Сиротенко было приказано тут же, перед строем, привести его в исполнение. Вася откозырял и заявил, что он может только взять паникёра под стражу - комендантский взвод, и он сам не имеют оружия. Тут, к воспрянувшему духом адъютанту подскочил особист и привычно выстрелил в затылок. Комиссар приказал Васе отвезти труп провокатора на мусорную свалку и бросить там. Вася откозырял и приказал своим солдатам поместить пока труп в холодный сарай, откуда и забрала его жена адъютанта утром 23 июня. Тем же утром комиссар вместе с особистом нагрузили добром три машины и с семьями рванули на Восток. Их поймали под Чугуевым и привезли в Чернигов, чтобы расстрелять, как дезертиров… 23 июня Васе приказали получить оружие и вести роту на Гомель. По дороге, в 25 км. от Чернигова встретили весёлую 10 тысячную толпу зеков, отпущенных из Гомельской тюрьмы. Свободные зеки ушли на Восток, солдаты на Запад, чтобы уже в районе Пропойска, на 3-й день войны, вступить в бой с немцами. Было это так. Вася получил приказ окопаться у моста и не пропускать никого через нёго. Дивизия неизвестно где. Связистов нет. Прикатил с Запада на мотоцикле какой-то замшелый, старенький майор-связист, но он оказался не только из другого полка, но даже из другой армии. Вася заявил, что пропустить его не может и если он не повернёт обратно, то задержит. Майор спорить не стал и укатил обратно. (Через три года Вася, выполняя задание в глубоком тылу врага, опять встретит этого старенького майора, правда в мундире полковника вермахта, но тогда тот полковник "не узнает" его). А ещё через час на шоссе с Востока ворвался броневик. Из него выскочил маленький командир со шпалами в петлицах и заорал: "Я член Военного Совета 21 армии комбриг Тупиков. Приказываю задерживать всех, проходящих здесь, а ночью бросить их в наступление на деревню в 10 км. отсюда, захватить её и занять оборону. Явлюсь завтра. Выполните, - получите Героя. Не выполните - расстреляю на месте! Через полчаса прикатил вестовой от комдива с приказанием отступать. Вася рассказал о приказе комбрига. К сожалению, по шоссе никто не двигался, и набирать было некого. Решил атаковать деревню своими силами. В 2 часа ночи напали на немцев. Те спросонок не сопротивлялись. 20 солдат взяли в плен и заняли оборону. Сутки напрасно прождали того Тупикова, затем Вася погрузил свою роту и пленных немцев в отбитые машины, и прибыл в штаб дивизии. С теми трофейными грузовиками пришлось отступать до самого Ново-Быкова, где и заняли оборону на левом берегу Днепра, получив приказ задерживать всех, кто приплывёт с той стороны. Задержали какого-то плотного пожилого мужчину, приплывшего с того берега лодкой. Связанного, с кляпом во рту, притащили к Васе. Показали документы, найденные в карманах. Это оказалось удостоверение Депутата Верховного Совета СССР. К сожалению, Сиротенко запомнил только как его звали - Григорий Иванович. Фамилия вылетела из головы. Депутат Верховного Совета похвалил за бдительность и приказал доставить его в штаб, откуда его переправили в Москву. Там, кажется, его и расстреляли… Дальше было новое отступление. При боях под Щорсом Василия тяжело ранило в плечо. Отправили в Харьковский госпиталь "Гигант", где его и прооперировали. На 3-й день после операции к городу подступили немцы. Вася не стал ждать эвакуации госпиталя. Взял у нач. меда регистрационный лист и медицинскую карту. С трудом натянув форму, добрался до вокзала и сел в вагон поезда для раненных, отправляющегося на Восток. Забравшись в вагон, сразу же потерял сознание и очнулся только в Саранске. Раненых переправили в сибирский Ачинск. После выздоровления, получил направление в формирующуюся там 2-ю ударную армию адъютантом командующего 374 дивизии генерала Летошкина. Вскоре их переправили на Ленинградский фронт. В конце января пошли в наступление через Волхов на Тихвин. Немцы заняли глухую оборону, а командование ежедневно приказывало атаковать противника. Однажды, атака оказалась успешной и, прорвав оборону немцев в тихвинские болота, ворвалась 2 ударная армия во главе с командармом Клыковым. Увы, немцы большими силами стали их окружать, и Летошкин приказал своей дивизии немедленно вернуться на исходные позиции. Клыков побоялся нарушить приказ и остался в котле. Попытки Летошкина прорвать котёл захлёбывались в крови. При одной из таких безнадёжных атак Вася был вновь ранен. Лечился в Боровичском госпитале в Подмосковье. Выздоравливал долго, так что успел прочесть не один десяток книг по истории древнего Рима, которые приносила по его просьбе знакомая медсестричка из эвакуированной сюда Ленинградской библиотеки им. Салтыкова. Здесь его настигло письмо о том, что жена расстреляна вместе с заложниками в Яновском концлагере… После выздоровления ему присвоили капитана и назначили адъютантом нового командующего 2 ударной армии генерала Власова. Вася явился к Летошкину и доложил о назначении. Летошкин пояснил, что для того, чтобы приступить к обязанностям адъютанта Власова, нужно вначале вызволить того из котла. Он подарил Васе свой личный пистолет, связался с оперативным отделом 59 армии, которому было поручено организовать выход Власова из окружения, и сказал, что направляет к ним капитана Сиротенко для участия в операции. Васе поручили организовать точечный прорыв обороны немцев, дав ему для этого батальон, сформированный из таких же солдат и офицеров, вернувшихся из госпиталей, то есть ветеранов-фронтовиков. 15 июля 1943 г. Вася, вместе с танковым подразделением из 13 танков подполковника Шнайдера атаковали противника, и ранним утром 16 июля пробили брешь в обороне немцев шириной в 800 метров. Через этот узкий коридор за сутки спаслось из плена более 16,000 бойцов. К сожалению, героя обороны Киева, заместителя Мерецкова, генерала Власова среди них не было. Опасаясь Сталинского гнева, он сдался немцам… Увы, тот прорыв сыграл с Васей ехидную шутку. Их со Шнайдером считали героями- освободителями. Присвоили очередные звания, дали по ордену "Красной звезды", приняли в партию без испытательного срока. Батальон направили на отдых и переформирование, а Васю направили на задание в район Берлина. Остановился он у старого бауэра, бывшего члена ЦК германской компартии, теперь пенсионера. Документы у Васи были, отобранные у пленного офицера-интенданта, занимающегося снабжением частей вермахта на ленинградском фронте. Не знаю, что делал отец под Берлином, с кем связывался. До сих пор это такая тайна, за которую можно лишиться жизни. Но вот что он рассказывал. Тот бауэр был уже давно на пенсии. В гестапо его вызывали только пару раз, выяснили, что от коммунистического движения он отошёл в связи с возрастом. Так что дал подписку о лояльности Дойчланду, и его больше не тревожили. А пенсия у него, бывшего врага Рейха, была такая, что и одет отлично и накормлен был. За то, что сын служил в вермахте, дали в помощь двух украинок-служанок. Вот тех украинок больше всего и опасался Вася. Чтобы выслужиться, запросто могли наябедничать в гестапо. Бауэр же сотрудничать с советами отказался, но обещал не выдавать… Пробыл Вася там всего 3 недели. Бывшие коммунисты отказались идти на контакт. Зато Вася купил несколько фашистов из интендантской службы. Вернувшись, получил благодарность командования. Коллеги- офицеры подшучивали над его округлившейся за такое короткое время фигурой, а командование это вдохновило на стратегическую шутку. Васе объявили, что за отличное выполнение правительственного задания он назначается командиром полка новоформирующейся дивизии, и присвоили ему внеочередное звание полковника. В тот же день в его распоряжение поступило три новосформированных батальона с командирами. Было объявлено, что именно с места, где находятся сейчас эти батальоны и начнётся генеральное наступление. Устроили пропускные пункты и доставили 16 передвижных радиостанций. Затем пришло распоряжение о повышении всех в звании на один ранг и назначении Сиротенко командиром ново сформированной дивизии. От Летошкина привезли ему генеральскую шинель и приказ о присвоении генерал- майора. Ещё через неделю пришла радиограмма о переформировании дивизии в корпус и присвоении Сиротенко звания генерал-лейтенанта. Васины радистки забили весь эфир трескотнёй о том, как растёт их красавчик Вася. Сам Вася уже себя видел в радужных мечтах маршалом, хоть кроме тех 3 батальонов никого так и не поступало… Наконец армейская разведка доложила, что напротив участка Сиротенко немцы развернули целую армию и устроили глубоко эшолированную оборону, ослабив другие участки. Русские ударили в слабом месте и прорвали оборону противника. Васю вызвали в штаб армии и с улыбочкой поблагодарили за отлично проведенный отвлекающий маневр, попросив сдать и генеральскую шинель, и генеральские погоны. Из Волховского котла вышли оставшиеся 4000 бойцов 2-й ударной армии, командование над которыми вновь принял Генерал Клыков. Васе же вернули майора и озадачили изучением обстановки в расположении армии. Вася обратил внимание на доклады о том, что над островом Сухо на ладожском озере ежедневно кружат немецкие самолёты-разведчики. Через этот остров проходила ленинградская "дорога жизни", над которой теперь возникла угроза. Командарм дал ему лодку и приказал разобраться на месте. Прибыл Вася на остров, а там его никто даже не заметил. Кто рыбу ловит, кто бельё стирает, кто дремлет. Вася устроил тревожный сбор. В гарнизоне острова оказалось всего 59 бойцов. И это считается батальоном! Вася приказал немедленно вырыть глубокие траншеи и занять круговую оборону, мол, утром немцы вышлют сюда десант. Перепуганные солдаты быстро вырыли траншеи и устроились в них по огневым точкам, а Вася отправился спать на смотровую вышку. Только начало светать, как его разбудил ординарец, - к острову приближается десяток немецких плавсредств. Вася немедленно доложил обстановку в штаб армии и оттуда выслали штурмовую авиацию. Та обнаружила 8 самоходных барж. Илы немедленно их атаковали и потопили 2, выведя остальные из строя. Под рёв пикирующих штурмовиков, немцы выбирались на остров с поднятыми руками. Взяли в плен 80, остальные утонули… Явился Вася в штаб, ожидая награды за эту операцию, да неосмотрительно похвастался перед штабистами, что ту раму видели все, а только он догадался о десанте. Дошло это до командования. Полковник Абрамович заявил, что немцы никакого десанта не планировали, а его спровоцировал Сиротенко, рытьём тех дурацких траншей, к тому же надо было дать возможность немцам высадиться на остров, тогда бы сдались в плен не 80, а все 200 солдат десанта. Эти рассуждения поддержал комиссар, и награда за операцию от Васи уплыла… Затем их перебросили на финский фронт. Васе поручили разработать план захвата острова Тайпенсари ещё и взять участие в проведении операции. Вася проработал над картами двое суток, а когда брали остров, споткнулся на бегу о какую-то корягу, упал и…заснул. Проснулся часов через 6. Видит, остров занят, как он и планировал. Решил доложить в штаб. Нашёл лодчонку и поплыл на свой берег. Грёб против ветра и совсем выбился из сил, так что выбрался на берег, на четвереньках. Видит, неподалеку собралось человек 15 штабистов и о чём-то говорят. Подошёл, прислушался. Кого-то хоронят. Спрашивает у ближайшего, - кто погиб? Тот оборачивается, да как завопит - братцы, чего мы ему панихиду поём, он тут живой-здоровый! Оказывается, он, выскочив на берег, оставил на плотике каску и скатку. Кто-то сказал, что видел, как майора убили, и он упал с плотика. Вот и хоронили символически его каску и скатку… Обо всём доложили генералу Коровникову. Тот вызвал Васю и, поразившись его измученному виду, приказал штабистам: "Хватит издеваться над майором Сиротенко. Он талантливый разработчик и должен разрабатывать операции, а не заниматься черновыми работами!" Увы, в армейской жизни это осталось только благим пожеланием. Дело происходило на границе с Финляндией. Как раз перед штабом армии находилось огромное минное поле и прекрасное шоссе, которое могло бы быть отличным плацдармом для наступления. Коровников приказал всем думать о его разминировании. Сидели в своей палатке майор Сиротенко с побратимом капитаном Асцаркиным и думали, как выполнить эту задачу. Сиротенко, как историк вспоминал все, что знал о тралении мин, начиная с Древнего Рима. Асцаркин вначале смеялся над теми тралами. Трал ведь крепится к машине, пока он попадёт на мину, машина взорвётся. Затем стали рассуждать о скорости взрывов. Спросили у сапёра, когда мина взрывается после нажатия на взрыватель. Оказалось, через 4-5 секунд. Тогда Асцаркин, просто для интереса, стал подсчитывать, а, сколько проедет джип их комдива Галанина за это время. Подсчитал - 150 метров. Убойная сила осколков на таком расстоянии невелика.
(Продолжение следует)
Редакция газеты будет благодарна, если Вы найдете несколько минут, чтобы оставить Ваше мнение о статье в нашейГостевой Книге
